Основой достатка, политического и социального положения дворянства была земельная собственность, или поместья. Внесенные в дворянские матрикулы дворянские семьи считали владение поместьями своим исключительным правом. Полное восстановление поместного хозяйства после Северной войны завершилось к середине XVIII века. Из-за убывающей численности населения цены на сельскохозяйственную продукцию и доходы поместий были низкими.
Расцвет и упадок помещичьих хозяйств
Во второй половине XVIII века началось повышение цен на зерно, к концу столетия цены почти удвоились. Основным целевым рынком поместий стала новая столица Российского государства – Санкт-Петербург. Рост цен на сельскохозяйственную продукцию повлиял и на стоимость земли, которая значительно повысилась. Поместья вновь стали привлекательной собственностью, в которую было выгодно инвестировать. В те времена еще не пытались применять аграрно-технические новшества и возможности эффективного хозяйствования, придерживаясь традиционных методов барщинного хозяйства.
В конце 1760-х годов развернулось активное строительство роскошных помещичьих особняков, толчок которому дало открытие в 1766 году российского рынка для водочной продукции из балтийских губерний. Винокурение стало одним из важнейших источников дохода для эстляндских и лифляндских поместий. К концу XVIII века уже в 3/4 поместий действовали винокурни, общий объем продукции которых достигал 20 млн литров в год, на производство водки направлялась 1/3 всех сжатых в Лифляндии зерновых. Крестьянам винокурение было строжайше запрещено.
Начавшееся в Европе в 1820-е годы большое снижение цен на зерно достигло и Балтийского региона. Цена на водку упала более, чем в три раза. Кроме того, все сложнее было конкурировать с более дешевой водкой и зерном, поступавшими на рынок Санкт-Петербурга из внутренних губерний. Кризис сопровождался также падением курса бумажных денег, и стоимость поместий понизилась примерно на треть. В 1811–1830 годах в Лифляндии обанкротились 119, или каждое восьмое поместье.
Строительство поместий
До середины XVIII века во многих усадьбах барский дом еще представлял собой скромное деревянное строение. Крыши наиболее представительных из них были покрыты черепицей, а на небольших по размеру и более скромных не было и этого. От хуторских построек господский дом всегда отличала высокая труба и симметрично расположенные окна. Вокруг усадьбы всегда располагалось также множество подсобных построек, само поместье было огорожено забором, и на его территорию можно было попасть через большие ворота. Однако начиная с конца 1760-х годов дворянские семьи стали все чаще строить величественные усадебные здания. Особенно широкий размах активная строительная деятельность приобрела в течение двух последних десятилетий XVIII века. В архитектуре того периода господствовал стиль классицизма. По меньшей мере, половина из почти 800 сохранившихся до наших дней помещичьих усадеб были построены в период с конца 1760-х до 1830-х годов. При усадьбах разбивали великолепные сады.
Для обсуждения
- Сравните положение дворянства в XVII и XVIII веках. Что изменилось и почему?
- Что позволило помещикам в XVIII веке приступить к строительству в своих усадьбах роскошных особняков?
Образ жизни остзейских дворян
Для балтийского дворянства была свойственна лояльность российскому императорскому двору, но его представители подчеркивали свою остзейскую идентичность. Представление об облике сословия прививалось дворянам с детства. Мужчины посвящали себя политике и управлению поместьем, женщины – супружеству, семье и домашнему хозяйству. По остзейским законам муж был главой семьи, покровителем и опекуном жены, управлявшим общим имуществом. Семьи помещиков были многодетными, в среднем в них рождалось 4–8 детей. Однако по меньшей мере каждый пятый ребенок умирал, не достигнув совершеннолетия.
Местные помещики владели эстонским языком, который они осваивали первым, общаясь с прислугой, кормилицами и няньками. Немецкий язык усваивали в позднем детстве, когда матери начинали дома обучать своих детей. На всей прибалтийской территории помещики составляли около 1% от общей численности населения, поэтому сельским дворянам со своей маленькой семьей неизбежно приходилось жить в обособленных поместьях среди эстонских или латышских крестьян.
Патернализм помещиков
В XVIII–XIX веках получил распространение патернализм, когда отношения между помещиками и крестьянами уподоблялись отношениям отца с детьми.
- Крепостной крестьянин как ребёнок, находящийся в зависимости от родителей, т. е. помещика.
- Роль помещика заключается в воспитании, приказаниях, поучениях и наставлении крестьян.
- Сами крестьяне не в состоянии помочь себе и у них одна надежда, что их господа будут думать и заботиться о них.
- Как дети, которые не умеют планировать свое будущее, так и крестьяне совершенно равнодушны к тому, что принесет завтрашний день. Помещики обвиняли крестьян в том, что, не думая о будущем, они осенью с безудержным размахом проедали весь годовой урожай, а весной начинали бедствовать от недостатка пищи, поэтому им приходилось существовать за счет помещика.
- В целом у крестьян отсутствуют навыки рационального хозяйствования. Согласно общему убеждению помещиков, крестьяне уже с молоком матери впитывали нерадивый и беспечный образ жизни, для которого было характерно обжорство, распутство, безразличие и стремление проводить свои дни предаваясь лени.
- Крестьяне словно дети, которых следует наказывать за проступки или держать в страхе перед наказанием, что относится к отеческим обязанностям. В поместье непокорных крестьян следовало призывать к порядку при помощи домашней кары (это выражение указывало на восприятие поместья и его крестьян как одного большого хозяйства, во главе которого стоит отец семейства – помещик).
- Крестьяне как малолетние подопечные, за которых приходится заниматься гражданскими и судебными делами, а также поддерживать отношения с государственными учреждениями.
- Как дети на своего отца, так и каждый крестьянин может с полной уверенностью надеяться на защиту своего господина как от чужих требований, так и от нападений.
- Помещики обвиняли крестьян в неблагодарности и непонимании того, что помещик заботится и защищает их.
Патернализм служил оправданием крепостнических отношений и удержания крестьян в подчинении, поскольку подчеркивал взаимную зависимость, при которой обе стороны обладали правами и обязанностями. Ведь и у помещиков были свои обязательства перед крестьянами. Например такие, как поддержка и защита. Помещики взирали на испытывающих трудности крестьян с отеческим сочувствием. Отеческая забота помещиков о крестьянах способствовала отмене крепостничества. Патерналистское отношение было характерно не только остзейскому дворянству, но и помещикам в других регионах Европы и владельцам плантаций в Америке.
Уклад жизни крестьян
Экономическое и социальное положение крестьян определял размер его земельного надела. Самыми благополучными были семьи, имевшие большой хутор; хуже всех шли дела у бобылей и деревенских бедняков, которые вообще не имели земли. Хотя батраки и прислуга не могли обрабатывать свою землю, их нанимали на службу преимущественно на хутора и в поместья с достатком, где им было обеспечено содержание и кров и в лучшем случае – также небольшой заработок. Но даже хозяева хуторов получали хутор и землю от поместья только в пользование, и за это они должны были платить помещику повинности. Они не имели права собственности и наследования, и хутор переходил от отца к сыну только с одобрения помещика. Если хозяин был нерадивым, помещик всегда имел право назначить нового хозяина хутора.
Ритм жизни крестьян определял цикл сельских работ. Полевые работы начинались в апреле с пахоты и заканчивались жатвой яровых хлебов в сентябре, т. е. продолжались шесть месяцев. Затем начинался обмолот, с которым справлялись за пару месяцев. Всем приходилось трудиться круглый год во имя того, чтобы прокормить семью и содержать хозяйство в порядке. Для большей части крестьян главной реальностью повседневной жизни была забота о выживании и средствах к существованию. Однако наряду с этими заботами оставалось время также для семейной и деревенской жизни, посещения церкви, поездок в город и походов в кабак, для общения с обитателями поместья и странниками, для песен, игр, танцев, посещения новорожденных, чтобы играть свадьбы, ходить на похороны и пр.
На мужчинах надеты кафтаны с медными поясами, у женщин на голове характерные для Пярнумаа высокие чепцы.
Жилье крестьянина
Приходский судья Канепи Карл Аксель Кристер Бруинингк описывает удручающую картину жилой риги и условий жизни крестьян в южной части Тартумаа в 1814 году. В период молотьбы семья живет в жилой части риги под свисающими снопами сжатого хлеба, с которых стекают капли влаги; в риге они слишком беспечно обращаются с горящей лучиной. Зимой, когда топится печь, дверь нужно открывать даже в самый лютый мороз (поскольку в риге нет трубы).
Изба лифляндского крестьянина срублена из круглых бревен и крыша покрыта соломой. <…> При входе в жилое помещение из открытой двери навстречу вырывается такое облако дыма, что входящий сначала отскакивает назад, при этом его глаза начинают слезиться; приходится сильно нагибаться, чтобы почти ползком, опустившись ниже пелены дыма, войти в дом.
<…> Открытая дверь и маленькие отверстия в стене (иногда заставленные стеклом) пропускают слабый свет в почерневшее от дыма помещение. <…> Здесь в помещении с низким потолком, который словно прижимает к дырявому полу, живет вся семья, все её члены – такие же грязные и черные, как и стены. Здесь можно найти деревянные скамьи или стулья, несколько сундуков, прялку, ткацкий станок и убогую кровать для хозяина и хозяйки.
Первые попытки регулирования положения крестьян
Первым о необходимости смягчения крепостничества, под гнетом которого находилось крестьянство Эстляндии и Лифляндии, заговорил пастор церкви Торма Иоганн Георг Эйзен в 1750-е годы. Он утверждал, что улучшение положения крестьян полезно для государства.
В 1765 году генерал-губернатор Броун под давлением Екатерины II потребовал от рыцарства Лифляндии ограничить «тираническую жестокость и выходящий за всяческие границы деспотизм» помещиков. Генерал-губернатор желал, чтобы помещики признали собственность крестьян, ограничили бы пределы взимаемых с крестьян податей и отбывания повинностей, и при наказании крестьян исходили бы из христианских норм гуманизма. Среди дворянства не было единогласия по вопросу о том, необходимо ли и в какой мере ограничивать власть помещиков над крестьянами. С одной стороны, крестьяне являлись «рабами помещиков в полном значении римского права», но с другой стороны, они согласились облегчить положение крестьян (приняли соответствующие постановления). При этом подчеркивалось, что помещики по доброй воле проявили столь милосердное снисхождение, а посему крестьяне должны быть послушными и преданными своим господам. Несмотря на то, что на ландтаге были выполнены требования Броуна, это еще не означало полного признания права крестьянства на собственность. Крестьяне имели право оставлять у себя движимое имущество и сельскохозяйственную продукцию и наследовать их только в том случае, если они ничего не были должны своему господину. Для продажи скота и лошадей крестьянин должен был получить разрешение у помещика.
Следует ли улучшать положение крестьян и каким образом?
В 1803 году Георг фон Бок писал императору Александру I об усадьбе Выйсику:
Моя мать умерла в 1783 году вскоре после моего возвращения из Англии. Я с радостью путешествовал по этим местам, памятуя о наставлениях моих родителей; там меня восхитили местные крестьяне – я увидел цветущих и живущих в достатке свободных людей и стал горячим поклонником свободы. У меня возникло твердое намерение сделать всех обитателей Выйсику англичанами. Я простил им все долги. Скоро будет готов мой план их освобождения. К счастью, я отправил план своему отчиму, тайному советнику Остревальду, чтобы тот просмотрел его. Он был человеком с прогрессивными взглядами и благородным сердцем, которому я безгранично доверял. Я полагал, что он поддержит план. Но меня побранили за то, что я простил крестьянам все недоимки. Он полагал, что это лишь подтолкнет их к лености и существованию за мой счет. И это предсказание сбылось: на следующий год их недоимки возросли еще больше. Что касается плана освобождения, то он назвал меня слишком горячим и неопытным, а крестьян – малообразованными и неподготовленными. В целом он укрепил во мне решимость стремиться к этой цели, и начать следовало с завоевания доверия этих людей, с воспитания в них любви к порядку и трудолюбию, глядя на результаты, они учились бы доверять моим советам и так прошли бы путь преображения и стали одновременно и свободными, и разумными.
Malle Salupere. Georg von Bocki keisrikirjad. – Kleio, 1996, nr 4.Для обсуждения
- Почему большинство помещиков скептически относилось к расширению крестьянских свобод?
Подушная подать
В 1783 году в прибалтийских губерниях наряду с наместничеством распространился введённый в России еще Петром I государственный налог с каждого человека, или подушная подать. У многих крестьян эта повинность вызвала непонимание. Они были готовы платить императору, и надеялись, что теперь будут переведены под власть императора, а это означало ликвидацию крепостной зависимости. В 1784 году это недоразумение вызвало возмущения крестьян во многих лифляндских поместьях. В Ряпина оно переросло в ожесточенное неповиновение (т. н. война с кольями) и нападение крестьян на войска.
В конце XVIII века подушная подать была не единственной государственной повинностью. Крестьяне обязаны были поставлять рекрутов, совершать гужевые перевозки, ремонтировать дороги и мосты, содержать в порядке церкви, почтовые станции, сельские школы, содержать учителей, сельских пасторов и пр.
Причины нищеты крестьян
На благополучие крестьянского хозяйства влияли многие факторы, прежде всего несоответствие нагрузки, ложащейся на плечи крестьянина при отработке барщины с имеющейся в его распоряжении землей и работоспособностью. Утрата работоспособных членов семьи могла означать серьезный удар для хутора. Многочисленное потомство тоже могло обусловить сложности с выживанием и риск нищеты. К природным катастрофам, пожарам, эпидемиям и прочим несчастьям добавлялась обязанность размещать войска. Серьезный экономический урон могли нанести и кражи скота и зерна. Однако чаще крестьяне теряли скот из-за эпизоотий (массового мора животных). Немногие хутора были способны производить столько, чтобы суметь отложить на трудные времена.
Несомненно, крестьяне мечтали о богатстве, некоторые из них становились зажиточными. Богатство крестьян в XVII–XVIII веке нельзя оценивать по количеству денег. Зажиточными считались хозяева хуторов, жившие в достатке, имевшие обширные пахотные земли и много как тяглового, так и крупного рогатого скота. Никто из них не мог позволить себе покупать предметы роскоши, в лучшем случае некоторые суммы денег копили про запас. В 1810 году в волости Кяхри в Вырумаа вдова хозяина хутора оставила родственникам 150 серебряных рублей. В 1809 году у мельника из Пыллула украли 23 рубля, 2 куска золота и 8 отрезов ситцевой и хлопковой ткани. Для сравнения в Нидерландах умерший в 1700 году крестьянин из Оудсхорна Ян Корнелиус Шенкерк кроме хутора и скота оставил 3 книги, 8 картин, 7 скатертей, костюм с серебряными пуговицами, 11 сорочек (кроме того, у его жены было 14 сорочек), 29 простыней, 10 шерстяных одеял.
